Освобожденные украинцы: Нужно разрушить империю

Пятеро бывших пленников Кремля рассказали про перемены в Украине и отношение к РФ.

Пятеро бывших пленников России, вернувшихся в Киев в начале сентября в рамках "большого обмена", рассказали журналу НВ о своем опыте заключения и удививших их переменах на родине.

Они также высказались о том, как Украине строить отношения с РФ и стоит ли это делать в принципе.

Полтора месяца назад эти люди находились в российском плену — кто в СИЗО, а кто в колонии. Для кого‑то заключение исчислялось месяцами, как для захваченных в Керченском проливе украинских военных моряков, а для кого‑то, как для крымчан, — годами.

7 сентября 35 бывших политзаключенных прибыли прямым рейсом из Москвы в Киев, выменянные у Кремля на ровно такое же количество людей, отбывавших наказание в Украине, — российских пропагандистов и военных преступников.

Пока что этот «большой обмен» остается единственной успешной акцией подобного рода, проведенной командой президента Владимира Зеленского. Хотя на Банковой стремятся продолжить обмен. Но реальных подвижек в этом деле пока нет.

Между тем 35 выменянных пленников уже немного обжились на родине. И пятеро из них согласились пообщаться с НВ, ответив на четыре вопроса.

Опыт отвечающих — как до плена, так и в заключении — был разным. Поэтому и высказанные ими мысли сильно разнятся во всем, кроме одного: негативного отношения к России как к государству, управляемому путинским режимом.

Александр Кольченко

30 лет, студент. Россияне арестовали его в Крыму 16 мая 2014 года, а 23 мая перевезли в Москву. 25 августа 2015‑го российский «суд» дал ему 10 лет «за терроризм». До освобождения из плена находился в колонии

— Как устроились после освобождения?

— В моей жизни изменилось многое. Раньше я жил в Крыму, сейчас — в столице: ректор Таврического нацуниверситета, в котором я учился еще до задержания (и сейчас уже восстановился), предоставил мне в Киеве комнату в общежитии. Также комнату выделили и моей семье — матери и сестре, пока решается вопрос с квартирой.

На данный момент много общаюсь с журналистами — интервью идут одно за одним.

Также я увиделся со многими из тех, кто меня поддерживал в заключении.

В ближайшее время еду отдохнуть в Чехию, в санаторий по программе реабилитации — ее мне предложила правозащитная организация.

— Какие самые наглядные изменения вы отметили для себя в Украине в сравнении с тем, что было до плена?

— Я еще не успел оценить то, что произошло. Главное, что нет отката назад.

Раньше я всего трижды бывал в Киеве и проводил эти дни в спешке. А теперь наблюдаю город более детально.

Меня сильно удивило обилие двухколесной, одноколесной техники — гироскутеров, моноциклов. И очень много стало доставщиков еды — на воле (до плена) я такого изобилия не помню.

Если говорить о стране, то у меня создалось впечатление, что, в отличие от России, где «зоновская» стабильность, в Украине жизнь кипит. Мы, украинцы, живые, настоящие, а этого не купишь ни за какие деньги.

— Какой опыт вынесли из плена?

— Для меня плен — это приобретение некоторого опыта. Приобретение новых хороших знакомств. Одновременно я стал более осторожен со всеми. Хотя в целом вроде бы ничего не изменилось — я тот же рубаха-парень: не стал ни добрее, ни злее.

— Что теперь думаете о России? И как Украине стоит строить отношения с РФ?

— Если говорить об отношении к России, то нам нужно в первую очередь разрушить эту империю. Мне кажется, что военное противостояние неэффективно: нужно оказывать поддержку тем, кто продолжает борьбу внутри РФ.

Интересно, что сейчас в российских тюрьмах сидят в основном за бытовые преступления: 2 / 3 заключенных осуждены по так называемой народной статье — за незаконный оборот наркотиков, их употребление, хранение, распространение. Но даже те, кто сидит, оценивают российского президента Владимира Путина в положительном свете.

В целом в России есть большинство, которое радикально за Путина, а есть меньшинство, которое радикально против. На это накладывается еще один парадоксальный фактор: подавляющее большинство россиян аполитично.

Кремль пытается навязать Украине мир на своих условиях, используя ту же формулу Штайнмайера. Нам же, думаю, нужно предоставлять материальную помощь тем, кто борется против режима Путина.

Андрей Эйдер

20 лет, военный моряк, участник морского похода из Одессы через Керченский пролив. 25 ноября 2018 года был ранен россиянами во время захвата украинских кораблей, 30 ноября отправлен в Москву, в изолятор, где и пребывал до освобождения

— Как устроились после освобождения?

— Не сказать, что сейчас моя жизнь особо поменялась. Пока нахожусь в отпуске и попутно прохожу курс реабилитации в связи с полученными ранениями. Реабилитация — необходимый, наверное, период в жизни каждого политзаключенного.

— Какие самые наглядные изменения вы отметили для себя в Украине в сравнении с тем, что было до плена?

— Я не принадлежу к пессимистам, поэтому считаю, что Украина меняется к лучшему. Например, часто вижу, как строятся новые общественные места, в которых люди могут проводить время. Это просто бросается в глаза.

Как по мне, улучшается также инфраструктура и другие составляющие городской жизни, — медленно, но уверенно.

Произошедшее со мной, конечно, не такое уж приятное путешествие, но я не хочу сдаваться и планирую остаться в ВМС и учиться на офицера.

— Какой опыт вынесли из плена?

— Плен — это явление на 99 % негативное, оно не дает ничего полезного, кроме осознания [себя]. У меня произошла переоценка ценностей. Может, это будет звучать громко, но для меня очень жизненно: я осознал ничтожность денег по сравнению с ценностью наличия рядом родных людей. Тюрьма — хороший учитель.

— Что теперь думаете о России? И как Украине стоит строить отношения с РФ?

— С Россией стоит исключить любые отношения, ни к чему хорошему это не приведет. Особенно это заметно по тому, что происходит сейчас, — то, в каком тоне Кремль пытается доминировать.

Россию нужно воспринимать исключительно как врага, который может предпринять любое негативное действие в любой момент. Хотя это звучит радикально, но, к сожалению, правда.

Нам всем необходимо понять, что заигрывать с нынешним российским режимом — только себе в убыток.

Евгений Панов

42 года, водитель-электромеханик. Российская ФСБ задержала его 7 августа 2016-го при пересечении админграницы с Крымом. 13 июля 2018‑го подконтрольный Кремлю Верховный суд Крыма приговорил Панова к восьми годам колонии строгого режима — якобы он, побывавший в АТО, был военным диверсантом. Украинец отсидел около года, пока не был выменян официальным Киевом

— Как устроились после освобождения?

— Много чего изменилось. Но если посмотреть кардинально, как бы ничего не изменилось. Все мои взгляды какими были, такими и остались. Здоровье пошатнулось, надо восстанавливать.

Я еще, скажем так, полностью не адаптировался к свободной жизни. Сейчас стараюсь замечать только хорошее. Наверное, поэтому у меня не очень пессимистическое восприятие реальности — хочется замечать только светлое.

— Какие самые наглядные изменения вы отметили для себя в Украине в сравнении с тем, что было до плена?

— До плена я жил в Энергодаре Запорожской области. А в 2014—2015 годах был в АТО, на войне. Теперь больше в столице нахожусь — сам лечился, жену лечил.

В Киев я раньше приезжал в командировки. И видя, что сейчас тут происходит, могу сказать: в столице всегда было хорошо.

На родине, в Энергодаре, больше неправильных взглядов на Украину. И сейчас все так же и осталось. Слава богу, что не усилилось.

— Какой опыт вынесли из плена?

— Все, что ни делается, делается к лучшему. Не знаю, применим ли этот афоризм ко мне или нет, но я стал спокойнее в своих поступках, высказываниях. Больше задумываюсь. Может быть, поумнел в чем‑то, может, книжек больше прочитал, может, ситуации такие жизненные были, что надо было как‑то выживать. Приходилось объективно оценивать ситуацию и как‑то на нее реагировать. А так — на все воля Божья.

— Что теперь думаете о России? И как Украине стоит строить отношения с РФ?

— С Россией мы географически соседи, никуда не можем деться. Поэтому с россиянами какие‑то отношения поддерживать надо. Но для хороших отношений я пока не вижу перспектив.

Украина не должна предавать национальные интересы. Как этого добиться? Наверное, на этот вопрос лучше ответит президент или министр иностранных дел. Я — маленький, обычный человек, волею судьбы оказавшийся известным.

Я до сих пор горжусь, что являюсь гражданином Украины. Это для меня почетно. Кстати, там в России, меня часто спрашивали, как получить украинское гражданство. Это говорит о том, что мы можем переманить к себе множество хороших, достойных людей.

Эдем Бекиров

58 лет, пенсионер, инвалид первой группы. 12 декабря 2018 года при въезде в Крым на КПП Джанкой Бекирова задержали сотрудники ФСБ по обвинению в «незаконном обороте оружия и взрывчатки по предварительному сговору». Его, сильно больного, 100 дней содержали в спецкамере. Еще 158 дней крымчанин провел в медчасти СИЗО-1 в Симферополе

— Как устроились после освобождения?

— Пока я никак не устроился, еще болею, прошли операции. Из [клиники] Феофании уже выписались все политзаключенные, один только я остался.

Российская власть хотела моей смерти, и теперь наши врачи поминутно борются за мою жизнь. Например, провели шунтирование на сердце — уникальнейшую операцию. В целом у меня проблемы с сахаром и по неврологии.

— Какие самые наглядные изменения вы отметили для себя в Украине в сравнении с тем, что было до плена?

— Жизнь в Украине сильно изменилась. Люди стали намного увереннее в своих мыслях, в своих чувствах, в отношениях к власти. За 25 лет независимости впервые народ, а не олигархат, выбрал президента. Я считаю это большим шагом. Давайте дадим главе государства время, возможность осуществить планы.

Также обновилась Верховная Рада — одна молодежь работает. Приятно же смотреть.

Когда выступают всякие там блогеры, которые хают президента, мне всегда хочется им сказать: кто сильно хочет показать, какой он правильный и демократичный, тот пусть выйдет на территорию РФ и о Путине напишет все то, что пишет о наших президентах. И когда их закроют в камеру и через час суд вынесет им продление ареста, тогда они поймут, что нельзя человека необоснованно «парафинить».

— Какой опыт вынесли из плена?

— Я уже много времени анализирую свой тюремный опыт, задавая себе этот вопрос — что я из него вынес? Я же азиат, крымский татарин, значит, у меня мышление азиатское. Всевышний дает каждому человеку испытания. Всевышний дал мне тяготы, но он и вернул меня обратно в нормальную жизнь. И я буду стараться максимально применять приобретенные в СИЗО опыт и знания для бескомпромиссной борьбы за свою страну, за Крым. Потому что Крым — это и есть Украина, он никогда не будет российским. И мой крымскотатарский народ за это борется.

— Что теперь думаете о России? И как Украине стоит строить отношения с РФ?

— Мне в тюрьму писали много писем поддержки простые люди, россияне. И не только писали. Например, россиянка Валя Мазур, врач, взяла мои документы и пошла в Минздрав РФ доказывать, что я не могу с такими заболеваниями находиться в тюрьме. Это уникальные люди. Нельзя сегодня судить по путинскому режиму о русском народе, среди них тоже очень много прекрасных, нормальных людей. Возьмите того же Андрея Макаревича, Лию Ахеджакову — уникальные люди.

Поэтому путинская власть и русский народ — разные вещи. С адекватными русскими надо дружить. Но с путинской властью и с этим режимом никогда нельзя каких‑то отношений иметь. Потому что эта власть брехливая, врет на каждом шагу, выкручивается и хочет весь мир обдурить, что Украина — это не то государство, с которым надо садиться за стол переговоров.

Владимир Балух

48 лет, фермер. Его задержали в родном Крыму 8 декабря 2016 года по обвинению в оскорблении российских властей. 4 августа 2017‑го российские оккупационные власти осудили Балуха на семь лет. В заключении он провел все время до обмена

— Как устроились после освобождения?

— Не сказать, что уже все поменялось в моей жизни. Пока что планов не строю — я еще мало с кем успел пообщаться.

Но меня беспокоит то, что сейчас происходит с рынком земли [инициатива Кабмина о выведении земли в коммерческий оборот], — без создания Земельного банка собираются распродавать земельные угодья иностранцам. Вообще о какой продаже земли идет речь? Я еще понимаю продажа права собственности, права пользования этой землей, но не полноценное владение. Даже в США есть ограничение по владению земли в 200 га. Возможно, у правительства есть какие‑то обязательства перед кем‑то там? И я на 100 % уверен, что народ Украины не даст этого осуществить. Я сам первый буду ложиться под что угодно, чтобы не дать продавать землю иностранцам.

В будущем в идеале мне бы хотелось, конечно, работать на своем частном земельном участке. Но, скорее всего, я займусь общественной работой.

— Какие самые наглядные изменения вы отметили для себя в Украине в сравнении с тем, что было до плена?

— В глаза сразу бросается то, как сильно застроили города: здания как грибы растут на каждом шагу. И с кем бы я ни общался, не только с киевлянами, но и с представителями других украинских городов, все это подтверждают.

Еще одно наблюдение: есть определенные люди, которые «устали от войны». Мы были на встрече с митрополитом Епифанием [главой ПЦУ] в Михайловском соборе. И он сказал такую вещь: «Как можно устать от любви к своей земле, от любви к родине, к родным, к близким?» Действительно, как можно отказаться от себя? Я этого никогда не пойму.

— Какой опыт вынесли из плена?

— На самом деле я возвращаюсь к ощущению нетюремной реальности.

Я благодарю Бога за путь, который он мне подарил. Потому что — не знаю, как это произошло, — я превратился в известную персону. Но всегда стараюсь жить, чтобы было понятно, где ложь, а где правда.

Лина Костенко написала в своем стихотворении: «Не з нашим розумом осягнути, як виглядає Бог. Я тільки знаю, що Той, хто запустив моє серце, Той запустив і Всесвіт».

Этот путь мне подарен только потому, что я могу его выдержать.

— Что теперь думаете о России? И как Украине стоит строить отношения с РФ?

— Могу процитировать сообщение, которое прислала мне одна москвичка. «Узнала сегодня о задержании [10 октября в Крыму проукраинского активиста] Олега Приходько. Как страшный сон, который уже видела раньше: как будто истории [Олега] Сенцова и ваша сшиты в одну и все по‑новому. Не знаю, как мы, россияне, будем отмываться от всего этого. Какой же это невыносимый стыд. Как черти неугомонные прицепились к вам и не отстаем».

Что делать с Россией? Строить отношения с такими людьми, как эта москвичка. Потому что с Кремлем строить никакие отношения невозможно.

Знаете, в лагере тебя никто за человека не считает. Ты должен, обязан все выполнять, как прикажет тюремное начальство. Но я уперся и не отступал от своего, например, никаких утренних шмонов. И со временем тюремщики поняли, что давить на меня бесполезно. Так вот, если есть уверенность в своей правоте — враги все равно отступят.

На самом деле мир должен понять, что построить полноценную систему безопасности на планете можно только на руинах Кремля, на развалинах путинского режима.