Алена Вергеенко: Читаю на листочке — «Арина Соболенко, 7 лет. Хочу выиграть «Вимблендон»

Откровения первого тренера первой ракетки Беларуси, у которого в запасе есть еще один супер-талант.

8-летний сын наставницы Саша свою утреннюю тренировку уже закончил. Осенние каникулы позволяют парню большую часть времени проводить во Дворце тенниса, и это обстоятельство ему явно по душе.

"Сейчас с твоей мамой буду интервью делать". — "А зачем?" — "Чтобы люди прочитали. Кто интересуется теннисом". — "Так уже приезжали маму показывать". — "Это телевидение, а у нас будет для сайта большой разговор". — "Ааа… Опять про Соболенко?"

Про Соболенко и не только.

- Каково себя в детстве чувствовать дочкой чемпиона Советского Союза по футболу Михаила Вергеенко? Команда в восьмидесятые реально гремела, игроки были популярны в народе.

- Абсолютно спокойно чувствовала. Вообще не особо понимала, чем папа занимается, что он чемпион страны. Футбол был от меня далек. Понятно, что отец был популярен, часто узнаваем, но к этому привыкла. У нас была обычная семья, мама, папа, я и брат. Обычная, если не считать возможности покупать в советскую пору некоторые дефицитные товары, благодаря связям. Плюс отцу выделили квартиру, машину. Если говорить, как есть, я выросла в обеспеченной советской семье. Но насчет футбола у нас все было спокойно, никто особо о нем в домашнем кругу не говорил. Культа точно не было, хотя игры смотрели.

- Ребенок редко видел отца?

- Это да, все-таки он играл на высоком уровне, поэтому почти все время отдавал футболу. Вот когда мы в середине девяностых уехали в Германию, у него появилось больше времени, именно с той поры он у меня ассоциируется как полноценный отец. В СССР мы, по-моему, даже вместе не отдыхали, он не мог вырваться. Единственное, нас, детей игроков и тренеров, иногда привозили в "Стайки", и мы там какое-то время отдыхали, как в пионерском лагере. Весь комплекс назубок знали, где какие поля, гостиницы.

- По стопам отца ты при всем желании не могла пойти, не было у нас тогда женского футбола. Откуда теннис появился в жизни?

- Мама предложила записаться в секцию. Тогда на территории стадиона "Динамо" были грунтовые теннисные корты. Ну, мы приехали, а там еще, кроме нас, около сотни детей пришло. Состоялся самый настоящий отбор, его проводил известный белорусский тренер, ныне покойный Владимир Драгун. Шестилетняя девчуля ему понравилась, и я стала заниматься. С большим удовольствием от процесса тренировок.

- Получается, это мама больше занималась твоим воспитанием и развитием.

Бесспорно, мама у нас — лидер. Все на ней было: школа, тренировки, досуг детей.

- Теннис сразу "зашел"?

- Конечно. Нравилось заниматься. Но сейчас, задним умом и накопленным тренерским опытом, отчетливо понимаю, почему у меня не сложилась карьера игрока. Девочка была слишком обеспечена, ни в чем не знала отказа: форма, ракетки, цветные струны, на тренировки на "Волге" привозили. Мне нечего было преодолевать, не к чему стремиться, не было цели, не было стимула к восхождению. Это очень плохо. Когда человек, образно говоря, не голодный, не стесненный условиями, он никогда не будет напрягаться. Ходила — и ходила. Нравилась игра, был хороший коллектив, интересные соревнования, но чтобы приобрести что-то дополнительно, остаться после тренировки — такого не было.

- А данные были?

- Да, Драгун не зря же взял. Была физически развитым подвижным ребенком, недолгие занятия художественной гимнастикой повысили координацию и гибкость. Когда переехали в Германию, играла за клуб в Оберлиге первым номером, местная пресса даже выпустила заметки под заголовком "К нам из Минска приехала "Пуля" и всех расстреляла". Это они про форхэнд, если что. Так что задатки были, но развития не получили.

- Получается, ты попала в Германию в середине лихих 90-х. В те времена на дорогах по направлению Брест — Варшава — Берлин было ох как неспокойно. А тебе ведь много приходилось разъезжать.

- Кому ты рассказываешь! Я уж этого понавидалась. По малолетству, конечно, мало что понимала в происходящем, но сопровождавшая меня мама натерпелась страха по полной программе. В то время проехать насквозь Польшу — это был героический поступок. Как по минному полю. То какие-то машины-разведчики шныряют по трассе, то тебя кто-то догоняет и начинает прижимать к обочине. Останавливаешься, делаешь вид, что смирился, а как только парни выходят для разговора — выворачиваешь руль, резко по газам и скрываешься в темноте. Но я так не смогла бы, это только мама за рулем решалась на такое. Она у нас герой. Правда, был второй вариант. Нанимать или просить у кого-то машину сопровождения. Хотя бы есть шанс доехать до ближайшей гостиницы без приключений.

- Кто из твоего поколения тренировался рядом, когда еще была в Беларуси?

- Надя Островская, Таня Пучек, Оля Барабанщикова. Все они сделали карьеры профессиональных игроков той или иной степени успешности. У меня вообще не получилось. Девчонки реально пахали, и я теперь знаю, как нужно работать, чтобы приподняться до уровня хотя бы второй сотни мирового рейтинга. Но, как говорится, если бы молодость знала. А тогда если не хотела идти на тренировку, могла и не дойти. Если ранняя тренировка, могла и опоздать. На всю жизнь запомнила то зимнее утро, когда у "мазовцев" была тренировка во Дворце тенниса. По-моему, в восемь утра. А я такая приехала в полдевятого. Королеву привезли на "Волге". Тогда моим тренером был Вячеслав Конников, он показательно выстроил в ряд 30 человек. Среди них были Вова Волчков, Таня Пучек. И говорит мне: "Скажи, пожалуйста, сколько по времени тебе нужно добираться до зала?" А я же знала, что ехать мне от силы 10 минут. Сейчас в это трудно поверить, но тогда проспект был практически пустой в отношении транспорта. Но в голове сразу заработали накрутки: "Ну, минут 20-30". Тогда тренер спрашивает у девчонок, мол, скажите ей, сколько времени вы добираетесь на тренировку. Они рассказывают: кто-то с одной пересадкой, кто-то с двумя, метро, троллейбус, автобус, трамвай. В среднем, полтора часа на дорогу на общественном транспорте. "Заметь, при этом они все успели к восьми утра", — подытожил Конников. Та "линейка" меня основательно встряхнула и отрезвила.

- Но, видимо, все-таки не до конца тогда встряхнула.

- По факту большой теннисистки из меня не вышло. Но теннис бросать все равно не хотелось, приходила на корты и просто тренировалась, хотя к тому времени в соревнованиях уже не участвовала. Когда столько лет посвятила этой игре, игра не хочет отпускать человека. Поступила в институт физкультуры, и тут мне повезло, что в жизни встретилась с Валентиной Егоровной Ржаных — первым тренером Вики Азаренко. Она уже собиралась уходить на пенсию, и как так случилось, я даже не понимаю — предложила мне, молодой девчонке, поработать с ней вместе. "Лена, я столько всего знаю в теннисе, такой опыт накопила, мне же нужно это все передать кому-то по наследству. Давай попробуем". Это просто чудо какое-то свыше. Одно дело, когда ты формально закончил институт, почитал какие-то книжки, но какой ты, между нами, девочками, специалист после этого? А тут открылся кладезь реальных знаний, два года практической работы плечом к плечу с одним из лучших детских тренеров Беларуси. Это фантастика. У меня до сих пор огромное чувство благодарности к этому человеку, за ее выбор в пользу меня, за ее наставничество.

- А ты что — изначально видела свою специализацию как тренер на наборе, не выше юниорского уровня?

- Да, мне очень нравится работа с детьми. Конечно, у меня была чуйка, что кто-то из учеников со временем пробьется в большие чемпионы, и, возможно, даже не один, но чтобы идти вместе с ними во взрослый спорт, оставаться личным тренером на уровне профессиональных турниров — нет, мне это было не нужно. Ты не представляешь, какое это удовольствие — отслеживать у детей уровень мастерства, растущий не по дням, а по часам. От групп начальной подготовки до 12-13-летних игроков. И понимать, что в этом есть немалая толика твоего труда. Через полгода они уже набивают мячи ракеткой, еще через полгода — играют на счет. Сегодня 8-летние дети владеют практически всеми теннисными ударами: и резанными, и слета, и крученными.

- С современными детьми работать тяжело?

- По-разному. Но нерешаемых и безнадежных ситуаций в практике еще не было. За 16 лет работы на этом фронте поняла, что наибольший интерес вызывает как раз сложный ребенок. Это как вызов учителю. Когда маленький человек с характером, когда он неординарно мыслит, не подстраивается под тебя и даже может тебе ответить дерзостью. И вот когда тренер находит подход к такому ребенку, когда всю его неординарность умеет направить в нужное русло — это и есть высший пилотаж тренера на наборе. И следующий тренер первому наставнику за этого ученика только спасибо скажет.

- А если ребенок просто бесит или срывает процесс?

- Какие бы страсти не искрили, после тренировки обязательно обнимемся, поговорим и простим друг друга.

- Какая основная задача детского тренера?

- Для начала влюбить ребенка в теннис через игровые элементы. А затем заложить базовые навыки классического тенниса: работа ног, удар справа, удар слева, удар слета, подача. Это очень ответственный этап, поскольку переучивать всегда в разы сложнее, чем учить. У меня получается ставить технику, я это умею.

- Чему тебя учила Ржаных, помимо теннисных моментов?

- Психологии. Умению работать с большим количеством детей. На тот момент у меня были с этим большие проблемы. Сразу выделяла для себя самого способного ребенка, и он подспудно становился любимчиком. Это огромное искушение и грубейшая ошибка для педагога. Еще она учила меня умению объяснять детям, что занятиями на корте время тренировки не заканчивается. Есть еще тренажерный зал, куда нужно пойти и позаниматься дополнительно.

Если семилетний игрок сознательно отправится после тренировки в "тренажерку" — это уже не ребенок.

А вот, представь себе — есть такие дети. В основном, это девочки. Видимо, они более целеустремленные и восприимчивые к доводам. В конце концов, дополнительная подготовка сразу видна на корте. Сразу видно, кто чем занимался и кто как относился к подготовке.

- Сколько тебе нужно времени, чтобы понять, какой дошкольник перед тобой — талант или посредственность? Естественно, в плане тенниса.

- Здесь нет универсальных знаний. Конечно, видишь, какое физическое развитие, что с мозгами, как коммуницирует. Задай простой вопрос "сколько будет два плюс два". Один будет полдня думать, переспрашивать — "а, что, я не услышал, отвлекся". Другой выпалит стразу — "четыре"! Или предлагала группе, состоявшей из 21 ученика (как я с таким количеством справлялась, ума ни приложу), написать на бумажке имя, фамилию, возраст и кем хотите стать. Собрала листки, читаю и делаю выводы. "Я такой-то, хочу стать поваром", "я такая-то, мечтаю стать певицей". Из этого набора у меня в итоге остались девять детей, написавших "хочу стать теннисистом". Одну бумажку никогда не забуду. "Арина Соболенко, 7 лет. Хочу выиграть "Вимблендон". Я чуть не упала со стула и все про нее поняла уже тогда. Кто-то по 20 раз набивал мяч, имел блестящие теннисные показатели, а мечтал стать певицей. А девочка со средними данными в 7 лет загорелась мечтой о самом престижном турнире мирового тенниса. Впереди у нас была пятилетка совместной работы.

- У Соболенко были средние показатели?

- Ну, разве что в самом начале. Этот набор изначально был очень сильным, так что Арине было не просто. Но со временем она вошла в группу лидеров, но первой ракеткой группы никогда не была. И где сейчас она, и где ее одногруппники.

- Она сильно изменилась с тех пор?

- По внешним проявлениям — ни капельки. Показывают ее крупный план на корте, и я вижу ее ту, маленькую. Эмоции, глаза, мимика — все те же. И я понимаю, что сейчас второй сет будет не просто проигран, а слит с треском. А третья партия будет взята с запасом. Когда с ребенком на стадии обучения проводишь столько времени, поневоле знаешь его как облупленного.

- Помнишь момент, как она появилась в твоей группе?

- Конечно. Папа-хоккеист попросил за дочку, мол, привезут девочку, посмотрите, как она насчет тенниса. Арина оказалась рослой, крепкой, широкой в плечах, крупнее большинства своих сверстниц, длинноногая. Антропометрией она выделялась всегда. Сразу поняла, что шестилетний ребенок с характером. Первые ознакомительные тренировки, учимся набивать мячи на ракетках, подходит Соболенко с хмурым насупленным видом и спрашивает: "Скажите, пожалуйста, а когда мы уже в теннис будем играть?" Давайте быстрее, давайте сильнее, давайте интенсивнее — под этими девизами она тренировалась еще в детском возрасте.

- Получается, в большие чемпионы чаще всего выходят люди со сложным характером и неуемным темпераментом.

- В основном — да, но бывают исключения. В Аринином случае дело даже не характере, а целеустремленности, изначальной заточенности на достижение результата. У нее есть стержень, она четко планирует свою жизнь. Как то сидели на трибуне, разговаривали. Арине было уже 16-17 лет. Меня поразило, как у выпускницы школы все четко было распланировано: сейчас мне надо покушать, потом на велотренажер, вечером тренировка, на следующей неделе я лечу туда, потом туда, а там сделаю паузу. И это все без папы и мамы. Пусть все вспомнят себя в этом возрасте и припомнят свои планы в тот период.

- Ты говорила, что любишь следить за ростом мастерства подопечных. Как это было у Соболенко?

- Она всегда отличалась мощнейшей игрой. Маленькая Арина выходит на корт, начинает розыгрыши, а люди на трибунах за голову хватаются — она же сейчас стенку мячом пробьет! На фоне ровесниц это была натуральная "пушка". Не всегда в корт попадала, конечно, но это свойство с ней до сих пор осталось. Как было недавно в Чжухае: третий сет, третий час игры, а у нее первая подача за 200 километров в час! Вторую подает на уровне 170 километров в час. Некоторые представители элиты о такой скорости даже для первой подачи только мечтают.

Это ее врожденная манера игры, воспринятая на генном уровне. Никто ей силовой теннис не прививал, но никто его не ломал. Это было бы глупо — ломать ее естество и приучать к комбинационному теннису Мартины Хингис. С этими "пушками", с этим нагнетанием темпа Арина пришла в большой теннис, так она и уйдет из него. То, что она уже научилась держать розыгрыш после 7-8 ударов — это почти трудовой подвиг с ее стороны.

- Знаю, что через пять лет совместной работы ты вынуждена была расстаться с Соболенко. В чем были непреодолимые противоречия?

- Во-первых, настал момент, когда пришло понимание — больше ты этому игроку ничего дать не можешь, во-вторых, Арина в какой-то период стала плохо контролировать свои эмоции, давала им волю. Даю задание, а у нее нет настроения. Не хочет делать, огрызается, дерзит. Могли всю тренировку разговаривать на повышенных тонах. Ракетку начала швырять по углам. А у меня ведь не только Арина, у меня вся группа рядом, а в ней есть дети, не слабее Соболенко в игре. Мне же надо как-то с ними управляться, а они видят, какой бардак творится. Смотрю, несколько человек уже тоже бросают ракетки, начинаются выкрики. Ага, насмотрелись. Наступил момент, когда обеим сторонам становится плохо: и мне, как педагогу, и Арине, как спортсменке. Я поговорила с ее мамой, объяснила ситуацию и посоветовала найти девочке тренера-мужчину, способного держать ершистый талант в ежовых рукавицах.

- Мне кажется, я понимаю, к чему движется наш разговор. Получается, Дмитрий Турсунов — это просто находка для Арины Соболенко.

- Абсолютно. На сто процентов. Ну, сам посмотри, ментально она же не поменялась. Если у нее нет настроения, она выйдет на корт и "пропуляет" весь матч невынужденными и двойными. Так ее Шарапова обыграла в Китае, когда белоруска еще не набрала матерости. На тебе, девочка, инициативу, пуляй в свое удовольствие, ни в чем не отказывай своему темпераменту, а я отойду за заднюю линию и буду просто собирать очки на твоих ошибках. Арине нужен был рядом мужчина. Которому она доверяла бы, который был бы для нее другом и авторитетом одновременно. Который мог бы направить ее стихию в победное русло. Путем релакса, уговоров, оскорблений — не важно. Главное, кто бы достучался до ее сложного внутреннего мира и умиротворил бы его.

По большому счету, совершенно неважно, насколько досконально Турсунов знает теннис, хотя сам по себе он был большим игроком, сделавшим приличную карьеру. Если мы говорим об Арине, гораздо важнее тот факт, что Дмитрий может на нее влиять. Как психолог, как психотерапевт, как отец, как друг-ровесник, как старший товарищ — даже не как тренер. А то, что он имеет на Арину влияние — это уже аксиома. Достаточно проследить за их недавней эпопеей расставания и воссоединения. Она чувствует в нем силу и уважает его как человека. Он для нее — авторитет. Иначе она за него не боролась бы. Если бы он был слабее ее ментально, она попросту сжевала бы его и выплюнула без сантиментов.

- Да, тот полуночный эмоциональный спич, напомнивший крик души "я скучаю по тебе, Митя!" из пьесы Александра Володина "С любимыми не расставайтесь", разошелся цитатами по всему теннисному миру.

- Так Арина по-другому и не могла ответить. Она искренний открытый человек. Ее как книгу можно читать, она до сих пор как ребенок в своих эмоциях. И если эмоции направлены в правильное русло, если работают в плюс, она разнесет на корте любую соперницу. И даже подстраиваться под ее игровую манеру не будет. Вот главное направление деятельности личного тренера Арины Соболенко.

- А если абстрагироваться от ее сложного внутреннего мира, какой совет по улучшению игры ты дала бы первой ракетке страны?

- С техническим арсеналом у нее все хорошо. Единственное, неплохо бы поработать над совершенствованием игры слета.

- А подача?

- Все отлично у нее с подачей. Дай бог каждой такую подачу. Все ее двойные ошибки не от техники, а от изменения внутреннего настроя. Об этом мы уже говорили.

- Среди твоих юных подопечных был еще такой талант, который мог бы со временем растолкать мировую элиту?

- Конечно. Надеюсь, что растолкает. Виктория Канапацкая, 2001 года рождения. Чрезвычайно талантливая девочка. По задаткам — самая одаренная моя ученица. Не имея тех физических данных, которые были у Арины, Вика обладает великолепным чувством мяча, она может делать с ними все, что захочет и укладывать в любое место. Комбинации плетет на любой вкус. При этом у теннисистки сумасшедшая трудоспособность. А на этом коньке можно уехать очень далеко и переплюнуть любой супер-талант. И, конечно, ей нужно подтянуть "физику".

- Твой сын также занимается теннисом. Получается, ты одновременно и тренер, и мама. Первый вопрос в этой связи: как ты решаешь проблему родителей на тренировках? Ведь всем известно, что родители лучше всех разбираются в том, как нужно тренировать их чадо.

- Лично в моей практике такой проблемы нет. В глобальном плане — да, родители порой значительно влияют на тренера и подготовительный процесс. Ну, кто что посеял, тот это пожнет. Если позволишь родителям учеников сесть себе на шею, они обязательно сядут. И еще ноги свесят. В моих правилах: привел ребенка на тренировку, и ступай по своим делам. Хочешь встретить после занятий — не вопрос, но на кортах папе и маме делать нечего. В конце концов, есть соревнования, как своеобразный отчет о проделанной работе тренера и игрока. Приходите, смотрите, задавайте вопросы.

- Второй вопрос на эту тему: правильно ли теннисным специалистам самим тренировать собственных детей? В мире же полно примеров, когда тандем "тренер — подопечный" представляет одну семью.

- Для меня это очень сложный вопрос. Когда-то я его задала на семинаре психологу, работавшему с Михаилом Южным. Помимо тенниса он даже как-то с подготовкой космонавтов был связан. "Никто вам точного ответа не даст, это вы сами должны решить. Если чувствуете, что можете донести информацию сыну или дочке, а он или она воспринимают вас не только мамой, но и тренером, то почему бы нет. Но если постоянно возникают конфликтные ситуации, если вам некогда отдыхать друг от друга, и семья смешивается с работой, лучше уйдите в сторону", — таков был ответ. Сейчас я на своем опыте это понимаю. Поскольку сразу начинаешь видеть в сыне только отрицательные качества. У других замечаешь положительные моменты, а у своего — только негативные. Не так подал, не так ноги поставил, отвлекся, не услышал, не среагировал — боже, да он ужасен, какой это теннисист! Абсолютно необъективный подход, и это очень плохо как для ученика, так и для тренера. Ребенок только больше нервничает, чувствует, что он хуже других, считает, что мама к нему придирается, хотя он ожидает от нее обратного — необъективности в другую сторону.

- С какого возраста лучше всего привести ребенка в теннис?

- По моему опыту, примерно в 6-7 лет. Это оптимально. Бывают, конечно, методики подготовки с 3-4-летнего возраста, но это больше рекламный трюк. Никакого практического смысла в этом нет. Если шестилетний ребенок физически развит и у него работает голова, он за год выйдет на тот же уровень, на котором будет находиться семилетний ребенок, начавший заниматься с четырех лет. Если родители так хотят, то лучше сына или дочку в четыре года отдать на гимнастику, научить плавать, поставить на коньки. Вот это будет общефизическое развитие.

- Отдать ребенка в теннис — это дорого стоит?

- Я сказала бы — это стоит денег. Даже на этапе начальной подготовке уже все группы платные. Даже не знаю, есть ли по стране хоть одна бесплатная. Может в каких-то общеобразовательных школах только, но нужно еще посмотреть, на каких площадках они там занимаются. Плюс экипировка недешевая: форма, обувь, ракетки, мячи. Но так любой вид спорта возьми — где дешево? В хоккее? В футболе?

- Сейчас в Беларуси юниорский теннис на хорошем уровне? Для развития детей условия достаточны?

- Уровень очень высокий. Я же езжу по детским турнирам, вижу, как дети играют. Десять лет назад они так и близко не играли. И все теннисисты разноплановые: кто-то от защиты пляшет, кто-то постоянно атакует, кто-то выраженный "сеточник". Наконец-то стали появляться хорошие игроки из областей. Построили корты — появились дети. А ведь раньше здесь тотально доминировал Минск, поскольку только в столице была приемлемая материальная база. Сейчас для детского возраста организовано большое количество соревнований, Наша теннисная федерация уделяет большое внимание этому аспекту. Никто не киснет только в тренировочном процессе, все имеют возможность для проверки своих сил. К моей большой радости, ныне возродился формат матчевых встреч страна на страну. Звонят из Эстонии: приезжайте к нам на выходные, сыграем. Жилье и питание оплачивает принимающая сторона. Потом они едут к нам с ответным визитом. Вот как стираются границы, в прямом смысле слова. А сколько проводится различных тренерских семинаров, лекций с участием известных международных специалистов — не сосчитать! Резюмирую: для развития детского тенниса в Беларуси созданы все условия по самому гамбургскому счету.

Сергей Версоцкий, «Прессбол»