«Молотов, Риббентроп, просыпайтесь! Путин сошел с ума»

России с завистью наблюдают за фантастическими успехами Польши в области экономики.

В польской истории можно найти море ошибок и грехов, и сами поляки очень хорошо об этом знают. Искаженное понимание того, что такое свобода, вместе с неуважением к собственной власти привели в XVIII веке к разделам Польши и потере независимости. В период между войнами молодое польское государство, восстановленное после Первой мировой войны, не сумело добиться экономического успеха, Варшава не нашла общий язык с проживающими в стране национальными меньшинствами… Сейчас поляки задаются вопросом, могло ли руководство довоенной Польши лучше подготовить страну к войне и придерживаться более демократической внутренней политики. Критиков, осознающих собственные недостатки, в Польше хватает, но даже им жестокость, с которой на поляков обрушился Владимир Путин, показалась, мягко говоря, необоснованной. В занятой подготовкой к Рождеству стране лишь некоторое время спустя поняли, что Россия только что объявила ей полномасштабную информационную войну.

К разного рода претензиям из Москвы в Варшаве уже привыкли: на берегу Вислы знают, что, по мнению Кремля, в Польше переписывают историю, безнравственно сносят памятники советским войнам, безукоризненно выполняют все приказы Вашингтона, срывают строительство газопровода «Северный поток 2» и не считают приход Советской Армии в 1945 году освобождением от захватчиков. Привыкли поляки и к тому, что в Москве не понимают или делают вид, что не понимают, почему польское руководство, заручившись поддержкой общества, занимает такую позицию по всем этим пунктам. Однако все это оказалось вегетарианской кашкой с молоком в сравнении с теми блюдами, которые кремлевские повара приготовили для поляков сейчас.

Теперь в Варшаве узнали, что в глазах президента России Польша … «несет ответственность за начало войны». Раньше здесь даже не подозревали, что страна, ставшая жертвой вооруженного нападения со стороны двух тоталитарных сверхдержав в сентябре 1939 года, потерявшая 6 миллионов своих граждан и огромную часть территории на востоке, страна, чья столица была полностью разрушена «немецкими союзниками», сама спровоцировала насильников.

Когда в 1968 году вооруженные силы Варшавского договора вошли в Чехословакию, которая пыталась строить социализм с человеческим лицом, на улицах Праги появились изготовленные чехами баннеры: «Ленин, проснись, Брежнев сошел с ума». Я бы не удивился, если бы на улицах Варшавы вывесили баннер схожего содержания: «Молотов, Риббентроп, просыпайтесь! Рассказывайте, как было на самом деле! Путин сошел с ума». Поляков никогда не удастся убедить в том, что пакт Молотова-Риббентропа был гениальным достижением советской дипломатии. Слишком хорошо они помнят, как следуя договоренностям с Гитлером, 17 сентября 1939 года Красная армия вторглась на территорию страны. Здесь даже школьники знают, кто в 1939 году воткнул нож в спину их родине. И всегда будут помнить гибель десятков тысяч польских военнопленных офицеров в катынском лесу и других местах массовых расстрелов.

Особенно глубоко отложилась в польском сознании история Варшавского восстания 1944 года: на левом берегу Вислы плохо вооруженные повстанческие подразделения и мирное население гибли от немецких пуль, а в это время на другом берегу по приказу Сталина стояли советские войска, дожидаясь окончательного поражения восстания. Они спокойно наблюдали за происходящим у них под носом. И лишь несколько месяцев спустя, в январе 1945 года, армия СССР вошла в левобережную Варшаву. Правда, освободили советские войска не Варшаву, а руины, оставшиеся от нее после подавленного немцами восстания. Город надо было освобождать на несколько месяцев раньше.

Еще в 1935 году в ответ на немецкие требования построить через Польшу дорогу, соединяющую Германию с восточной Пруссией, главнокомандующий польских вооруженных сил маршал Рыдз-Смиглый заявил, что Польша «не отдаст немцам и пуговицы». Такой же твердый ответ на немецкие требования дал в мае 1939 года польский министр иностранных дел Юзеф Бек. И только Владимир Путин увидел в политическом давлении Берлина и жестком отстаивании своих интересов со стороны Варшавы «теплые союзнические отношения». Однако в Варшаве думают, что союзнические отношения, как в 30-х годах, так и сегодня, строятся на совершенно других основаниях.

Инициируя пропагандистскую атаку на Польшу, Москва взяла на вооружение и тему евреев, обвиняя поляков в «антисемитизме». Путина возмутили переговоры польского посла в Берлине с Гитлером о возможном переселении евреев из Европы в Африку. К словам российского президента с иронией отнеслись даже польские евреи. На одном из еврейских порталов в Польше кто-то заметил: «Жалко, что наших предков тогда не вывезли, тогда не случился бы Холокост, и Мадагаскар со своими климатическими и природными условиями стал бы процветающей страной. Думаете, что в Палестине, где евреи построили суперсовременное государство, с ее песками и окружающим арабским миром условия были лучше?»

С другой стороны, у польских ученых и публицистов любой идеологической ориентации нет желания обсуждать эту тему с Владимиром Путиным.

Никаких особых усилий для спасения польских евреев в СССР не прилагалось, большинство из них в начале 40-х узнали, что такое ссылка и принудительные работы в ГУЛАГе. На свободе они оказались лишь благодаря амнистии 12 августа 1941 года, которая для граждан Польши открыла путь к свободе. В Узбекистане и Таджикистане переехавшие туда с севера польские евреи испытали на себе все трудности повседневной жизни, с которыми сталкивались местные жители, — голод, болезни, тяжелейшие бытовые условия.

Представители нынешней еврейской общины с трудом представляют себе диалог на тему антисемитизма с главой государства, у которого в этой области тяжелое наследие: кровавые расправы в царской России, репрессии и убийства при Сталине (давайте вспомним Михоэлса), запреты советских времен, преследования еврейских активистов, стремившихся репатриироваться в Израиль.

Польские эксперты предупреждают, что кампания инициированной Кремлем антипольской пропаганды продолжится. С одной стороны, в России явно с некоторой завистью наблюдают за фантастическими успехами Польши в области экономики: ВВП и покупательская способность населения серьезно растут. С другой стороны, как считает один из экспертов авторитетного варшавского Центра восточных исследований, российская пропаганда «создает образ коварного врага, и в этом ей помогают некоторые стереотипы о Польше, существовавшие еще в старой советской пропаганде».

К сожалению, из-за пропагандистского конфликта с Москвой президент Польши не прилетел на Форум Холокоста в Израиле. Поляки поддержали решение Анджея Дуды отказаться от поездки в Израиль. Но это не означает, что очередную годовщину освобождения концлагеря в Аушвице и день памяти Холокоста в Польше проигнорируют. Это слишком значимое событие. Для всей Польши это память о жертвах, о пролитой крови, о трагедии, не имеющей аналога в истории человечества.

Почти 40 лет назад вместе с парой шведских друзей я приехал в Освенцим. Мы добрались до лагерного музея за 5 минут до его закрытия. Последние группы туристов выходили через известные ворота с надписью Arbeit macht frei и собирались вокруг припаркованных у лагеря автобусов. Мы сразу поняли, что опоздали, но не стали сдаваться: дежурный охранник подсказал контакт гида, которая жила рядом. «Это особое место, тем, кто приезжает сюда после закрытия, мы всегда идем навстречу», — сказал он.

Молодая женщина подошла к нам через 20 минут, когда музей уже был закрыт. В руках она держала фонарик и связку ключей. Шведы никак не могли поверить, что нас поведут внутрь. Уже темнело. Шумные туристы уехали на своих автобусах, вокруг царила тишина. Шагая по аллеям музея, мы почувствовали страх. Звук, раздававшийся, когда ключи открывали очередной павильон, напоминал выстрелы. Оставшись на некоторое время один, я вдруг испугался, что меня увидит охранник на вышке, мне показалось, что прямо за углом кто-то выкрикивает по-немецки страшные команды. Я вспотел.

С тех самых пор для меня очевидно, что для осмысления трагедии войны и Холокоста нужна тишина. Только в полной тишине можно почувствовать то одиночество и безнадежность, которую испытывали обреченные на смерть узники Освенцима. Теперь, наблюдая за руганью политиков, я понимаю это еще лучше.

Зигмунт Дзеньчоловский, The Insider